Энергетический кризис ИИ в США: почему Трамп вынужден торговать с Россией

4 декабря 2025 года администрация президента США Дональда Трампа опубликовала новую Стратегию национальной безопасности. Этот документ радикально отличается от предыдущих доктрин времен Холодной войны и «войны с террором». Россия больше не позиционируется как «военная угроза», исчезли ритуальные клятвы верности НАТО, а вместо «сдерживания» — курс на «стратегическую стабильность» в Евразии.

В Кремле пресс-секретарь Дмитрий Песков назвал корректировки «во многом соответствующими нашему видению». В Европе и Киеве — истерика и обвинения в предательстве. Аналитики в рунете и за рубежом объясняют этот поворот классической геополитикой: Трамп хочет стравить Россию и Европу, списать американские долги за счёт чужой войны и переключиться на сдерживание Китая.

Всё это выглядит правдоподобно. Но за кадром остаётся фундаментальный фактор, который превращает «желание» договариваться в вынужденную необходимость. Речь о технологической зависимости США в критически важной области, где они безнадёжно отстали от России. И эта зависимость напрямую связана с их планами доминирования в искусственном интеллекте.

Трамп объявил искусственный интеллект национальным приоритетом уровня «Манхэттенского проекта» — программы создания атомной бомбы во Второй мировой войне. Новая инициатива получила название «Миссия Генезис» (The Genesis Mission) и предполагает триллионные инвестиции в развитие ИИ-инфраструктуры.

Проблема в том, что у оригинального Манхэттенского проекта была работающая промышленная база. У США XXI века этой базы нет — по крайней мере, в энергетическом компоненте, без которого ИИ-империя невозможна.

Чтобы понять масштаб проблемы, нужно кратко рассмотреть текущую структуру производства электроэнергии в США — крупнейшего потребителя энергии в мире (около 25% от глобального потребления). Доли источников следующие (точные данные могут незначительно отличаться в разных источниках, но общая картина везде примерно одинаковая):

#### Природный газ:
~41%. Основной источник электроэнергии. Дешёвый, относительно чистый, но геополитически уязвимый (зависимость от импорта из Катара, Австралии и Канады). Газовые электростанции могут работать в базовом режиме, но для ИИ нужны гарантированные мощности без перебоев.

#### Уголь:
~16%. Дешёвый, но высокая эмиссия CO2 (климатические ограничения) и экологические проблемы (парниковые газы). США закрывают угольные станции из-за регуляций, но даже если бы этого не было, уголь не подходит для высокотехнологичных дата-центров из-за нестабильности и загрязнения.

#### Возобновляемая энергия (зелёная):
~20% (солнечная ~4%, ветер ~10%, гидро ~6%). Быстро растёт, но не обеспечивает стабильную базовую нагрузку. Солнце и ветер зависят от погоды: ночью и в штиль генерация падает до нуля. ИИ-кластеры работают 24/7/365 и требуют предсказуемой, непрерывной энергии. Даже с батареями хранения проблема не решена — масштабирование до сотен ГВт невозможно без колоссальных затрат. Илон Маск строит гигафабрики Tesla с гигантскими батареями для хранения энергии, но даже они не решают проблему генерации: батареи хранят, а не производят электричество. Для ИИ нужны стабильные источники энергии, а не аккумуляторы, которые лишь сглаживают пики возобновляемой генерации.

#### Другие неядерные (нефть, биомасса, геотермальная):
~5%. Нефть используется минимально для электроэнергии (~3-4%), в основном для транспорта. Неэффективна и дорогая для базовой генерации.

#### Ядерная энергия:
~18%. Стабильная, низкоуглеродная, высокая плотность энергии. Единственный источник, способный обеспечить масштабируемую генерацию для ИИ-бума.

Таким образом, из всех доступных вариантов только ядерная энергетика подходит для ИИ-инфраструктуры. Но у США с ней проблемы.

#### Экспоненциальный рост требований

По данным OpenAI, начиная примерно с 2012 года объём вычислений, используемых в крупнейших циклах обучения искусственного интеллекта, удваивается примерно каждые 3–4 месяца.

Анализ, проведённый OpenAI в 2018 году, показал, что требования к обучению более поздних моделей умножались в четыре-пять раз в год в течение последних четырёх лет.

В отчёте OpenAI «The State of Enterprise AI» (декабрь 2025) отмечается, что за год количество недельных сообщений в корпоративном ChatGPT Enterprise увеличилось примерно в 8 раз. Использование структурированных рабочих процессов (Projects и Custom GPTs) выросло в 19 раз с начала года. Потребление «токенов рассуждений» (показатель сложности задач, решаемых с помощью ИИ) увеличилось примерно в 320 раз за последний год.

#### Взрывной рост энергопотребления дата-центров

По прогнозам BloombergNEF, к 2030 году потребление электроэнергии дата-центрами удвоится только в США, достигнув ~8% от общего спроса страны (около 200 ГВт). Основной драйвер — ИИ-вычисления.

Международное энергетическое агентство (МЭА) оценивает текущую глобальную потребность отрасли дата-центров в 400 ТВт·ч. К 2030 году — более 900 ТВт·ч (рост более чем вдвое за пять лет).

Аналитики Goldman Sachs прогнозируют рост потребности в электроэнергии для дата-центров на 50% уже к 2027 году и на 165% к концу десятилетия. Больше всего центров при этом будет сосредоточено в США и Китае.

Глава NVIDIA Дженсен Хуанг в подкасте Джо Рогана (3 декабря 2025) заявил прямо: через 6-7 лет крупные технологические компании (Google, Microsoft, Meta) будут вынуждены использовать ядерные реакторы для питания дата-центров. «Ограниченность источников электроэнергии — главное узкое место в масштабировании ИИ-инфраструктуры», — сказал он. Однако простые расчёты показывают, что проблема может возникнуть гораздо раньше — уже через 2-3 года, если темпы роста ИИ сохранятся.

#### Инфраструктурный тупик и реальные примеры

Глава OpenAI Сэм Альтман заявил: США нужно вводить по 100 ГВт новых мощностей ежегодно, чтобы поддерживать темпы развития ИИ. В 2024 году введено всего 51 ГВт. Для сравнения: Китай ввёл 429 ГВт.

Очереди на подключение новых дата-центров к электросетям достигают 7 лет. Это создаёт узкое горлышко для всего сектора.

Недавно стали известны случаи, когда техногиганты строят огромные дата-центры, но не могут их запустить из-за отсутствия энергии. Например, xAI Илона Маска строит суперкомпьютер Colossus в Мемфисе (Теннесси), рассчитанный на использование миллиона GPU и требующий более 1 ГВт энергии. Местная электросеть смогла предоставить лишь 150 МВт. Компания установила генераторы на 250 МВт и планирует внедрение газовых турбин на месте, но даже это не гарантирует полную мощность. Проект сталкивается с экологическими проблемами (организации вроде NAACP и SELC требуют закрытия из-за загрязнения воздуха), а без дополнительной генерации Colossus не сможет масштабироваться. Это не единичный случай: аналогичные проблемы возникают у других компаний, где миллиардные инвестиции в дата-центры оказываются «замороженными» из-за отсутствия электроснабжения. Прогнозы экспертов показывают, что ситуация усугубится в ближайшие 2-3 года, когда спрос на энергию превысит возможности сетей.

#### Почему зелёная энергетика не решит проблему?

Несмотря на инвестиции в возобновляемые источники (солнечные панели, ветряки), они не обеспечивают стабильную базовую нагрузку. ИИ-кластеры требуют предсказуемой генерации круглосуточно. Солнечная энергия падает ночью, ветровая — в штиль. Даже с батареями хранения проблема масштабирования: на 100 ГВт новых мощностей нужны батареи стоимостью в сотни миллиардов долларов, плюс огромные потери энергии при хранении.

Газ и уголь несут риски: геополитические (для газа) и климатические (для угля, с регуляциями на выбросы CO2). Нефть вообще не подходит для генерации электроэнергии в таких объёмах.

Единственный вариант — ядерная энергетика: стабильная, безуглеродная, с высокой плотностью энергии. Но у США она в упадке.

США первыми в мире создали атомную бомбу (1945 год). Первое применение — бомбардировка Хиросимы и Нагасаки. Это определило приоритет: военное использование атома.

СССР/Россия первыми дали миру мирную атомную энергетику. В 1954 году в Обнинске запущена первая в мире атомная электростанция. Акцент на технологический суверенитет и мирное развитие.

Это фундаментальное различие определило траектории на десятилетия. США сделали ставку на военное применение, что привело к упадку гражданской отрасли. Россия — на мирный атом, став мировым лидером.

США прекратили производство центрифуг для обогащения урана еше в 1985 году. В этот период была полностью закрыта программа обогащения урана с использованием центрифуг, а в 1987 году США подписали первый контракт на поставку урана с советским «Техснабэкспортом». С этого момента компетенции в области производства центрифуг в США можно считать утраченными.

Стареющий парк реакторов:
94 действующих реактора, большинство запущено в 1970-1980-х годах. Средний возраст — 40 лет. Многие требуют модернизации или вывода из эксплуатации.

Провальные новые проекты:
Строительство блоков Вогтль-3 и Вогтль-4 в Джорджии заняло более 10 лет и обошлось в $34 млрд — вдвое дороже первоначальной сметы ($17 млрд). Это единственные новые реакторы в США за 30 лет. Проект неоднократно останавливался из-за проблем с подрядчиками и регуляциями.

Утрата компетенций:
Фактическая потеря промышленных навыков в строительстве полного цикла АЭС (от проектирования до пуска). США не производят центрифуги для обогащения урана с 1970-х — всё покупают у России и других стран. Технологии строительства и обслуживания устарели.

Технологическое отставание:
План «вернуть лидерство за 10 лет» (объявлен 5 февраля 2021 года в документе «Стратегическое видение» Министерства энергетики США) — признание провала. Малые модульные реакторы (ММР) США станут коммерчески доступны не раньше 2030-х. А энергия для ИИ нужна сейчас.

Экономические барьеры:
Строительство АЭС в США стоит $6-10 млрд за блок (в 2-3 раза дороже, чем в Азии). Регуляторные требования EPA и NRC делают проекты невыгодными.

Экспортный лидер:
Первое место в мире по строительству АЭС за рубежом — 36 энергоблоков в 12 странах (Турция, Египет, Индия, Китай, Бангладеш и др.). По состоянию на октябре 2025 года, Росатом занимает около 90% глобального рынка сооружения атомных станций.

Контроль топливного цикла:
40% мирового рынка услуг по обогащению урана. Россия — единственный крупный производитель центрифуг. На данный момент в России активно внедряются газовые центрифуги поколения 9+. Они отличаются высокой производительностью, сниженным энергопотреблением и увеличенным сроком службы до 35 лет. Серийное производство ГЦ-9+ началось в 2017 году. Опытная партия центрифуг десятого поколения (ГЦ-10) была изготовлена и испытана в июле 2025 года. Эти машины превосходят предыдущие модели по мощности и эффективности. Газодиффузионные методы, ранее использовавшиеся в США, требовали около 2730 кВт·ч на производство 1 ЕРР (единицы разделительной работы), современные российские центрифуги расходуют порядка 50 кВт·ч на ту же единицу. Остальные 60% рынка делят Франция, Великобритания, Германия и Нидерланды (Urenco), но их технологии уступают по эффективности и масштабу.

Уникальные технологии:
Единственная в мире действующая серия реакторов на быстрых нейтронах (БН-600 в Белоярске, БН-800). Это ключ к замкнутому топливному циклу — технологии, которой нет ни у кого другого и которая позволяет перерабатывать отработанное топливо, производить новое без импорта урана, обеспечивая практически неисчерпаемые запасы энергии. Кроме того, Россия лидирует в портативных ядерных технологиях: атомные ледоколы (Арктика, Сибирь) и проекты малых модульных реакторов для удалённых регионов.

Кадровый и производственный потенциал:
Более 420 тысяч специалистов. Собственная система подготовки кадров в Национальном исследовательском ядерном университете «МИФИ» (НИЯУ МИФИ). Полный цикл производства: от урана до готового топлива.

Экономическая эффективность:
Стоимость строительства АЭС в России — $3-5 млрд за блок. Сроки — 5-7 лет (против 10+ в США).

Стратегическое присутствие:
АЭС в ключевых странах — инструмент долгосрочного влияния. Например, АЭС «Аккую» в Турции обеспечивает энергетическую безопасность союзника НАТО.

Цель США:
Абсолютное доминирование в ИИ для контроля над экономикой, безопасностью и военной сферой XXI века. Тем временем Китай уже уверенно вырывается в лидеры: к сентябрю 2025 года доля скачиваний китайских открытых ИИ-моделей достигла 63,1% (по данным Hugging Face), а согласно отчёту OpenRouter и Andreessen Horowitz (на основе анализа более 100 триллионов токенов) на китайские открытые модели приходится уже 30% токенов (в конце 2024 года было 1,2%).

Главное препятствие:
Невозможность обеспечить энергией растущие ИИ-кластеры. Зеленая энергетика нестабильна, газ и уголь — с рисками, нефть неэффективна. Собственная ядерная отрасль в упадке.

Единственное решение:
Массовое строительство АЭС нового поколения.

Кто может помочь:
Россия — единственная страна, способная предоставить «под ключ» технологии, мощности и кадры для быстрого развёртывания. Другие страны (Франция, Китай, Южная Корея) строят АЭС, но не имеют полного цикла (обогащение, быстрые нейтроны, замкнутый цикл), как у нас, и не могут обеспечить такой масштаб и скорость.

Новая стратегия — не доброта (никто в здравом уме не думает, что Вашингтон вдруг стал альтруистом), а необходимость. Министр обороны Пит Хегсет заявил: «Военное министерство не будет отвлекаться на строительство демократии... Вместо этого мы будем ставить на первое место практические и конкретные интересы нашей страны. Долой идеалистический утопизм, да здравствует жёсткий реализм».

Эти слова — прямая проекция зависимости. Проблема США не в деньгах (триллионы на ИИ выделены), а во времени и технологиях. Китай уже обгоняет по мощностям. Новый технологический уклад формируется сейчас.

Что может стать предметом торга в новой реальности? Распространённые обзоры объясняют стратегию Трампа либо как «реалистичный поворот» к стабильности (отказ от сдерживания, фокус на практических интересах), либо как экономический расчёт (снятие долгов через новую войну в Европе).

Но есть аспект, который упускается из виду: энергетический кризис ИИ может сделать технологический обмен ключевым элементом переговоров. Наша ядерная мощь — единственный быстрый и реальный способ решить ключевую проблему их нового стратегического приоритета (ускорение научных открытий с помощью ИИ), для реализации которого 24 ноября 2025 года Трамп подписал указ о запуске Genesis Mission.

#### Возможный торг — равноценный технологический обмен

Со стороны России:
- Технологии и мощности для строительства нового поколения АЭС в США и третьих странах
- Обеспечение энергобазы для ИИ-кластеров и реиндустриализации
- Доступ к технологиям обогащения урана и замкнутого топливного цикла
- Совместные проекты по ММР и БН-реакторам

Со стороны США:
- Полное снятие санкций с Росатома и смежных отраслей (Росэнергоатом, ТВЭЛ)
- Технологии в области высокопроизводительных вычислений, проектирования чипов и ИИ-софта
- Совместные предприятия, а не односторонний трансфер
- Доступ к рынкам и партнёрствам в Азии

Притом «сделка Трампа» подразумевает 100 млрд долларов из замороженных российских активов на совместные проекты (но не заявляется, на какие именно).

Ключевой вопрос: предложат ли США честный обмен — или попытаются купить технологии «безопасностью» в стиле бандитизма?

Если на столе только «снятие санкций» и «мир» — это крышевание. Если появляются чипы, алгоритмы и совместные предприятия — это партнёрство стратегических партнёров.

Россия ведёт свою игру. Мы готовы достигать целей любым путём — переговорами или силой. Планомерно двигаемся вперёд. Это нужно им больше, чем нам.

Трампу нужна не просто «победа» — ему нужна промышленная база для ИИ-империи. Без надёжной энергосистемы это невозможно. Ключ от системы — в России.

Поэтому атомное партнёрство станет главным пунктом любых переговоров. Это холодный расчёт: кто контролирует энергию для ИИ, тот контролирует будущее.

США понимают это и действуют соответственно. Их «реализм» — вынужденное признание отставания.

Россия же, двигаясь по собственному плану, превращает свои сильные стороны в предмет торга на своих условиях.

———

Подписывайтесь на Telegram-канал Политиса (@politisa) — оперативный анализ ключевых событий и скрытых смыслов большой политики.

Читайте больше материалов на Politisa.ru — политическом нексусе Псионы.